Отправлено: 07.04.15 21:29. Заголовок: К 70-летию ПОБЕДЫ
Героическое прошлое дедов всё дальше уходит в небытие. Ветеранов Великой Отечественной и воспоминаний и о тех роковых и героических событиях - всё меньше, а вымысла - всё больше... Настоящие воспоминания ветеранов о самых трагичных событиях прошлого столетия, кадры документальной хроники....
07 мая 2015 Константин Симонов. «Страшные факты». «Красная звезда». 19 декабря 1943. Читает Елена Костюченко
Через 70 лет после окончания Великой Отечественной войны в Россию вернулась профессия фронтового корреспондента. Накануне Дня Победы лучшие современные российские военные журналисты вспоминают тексты своих предшественников – советских фронтовых корреспондентов Великой Отечественной. Тимур Олевский, Илья Барабанов, Анна Немцова, Илья Васюнин, Елена Костюченко, Орхан Джемаль, Юрий Мацарский, Павел Каныгин читают Илью Эренбурга, Аркадия Гайдара, Михаила Шолохова, Алексея Толстого, Константина Симонова, Василия Гроссмана, Всеволода Иванова, Бориса Лавренева. На скамье подсудимых сегодня весь день сидят и слушают показания свидетелей трое немцев в серо-зеленых мундирах.
Свидетели говорят, переводчики переводят. А трое немецких убийц молча сидят и слушают. О чем они думают? Может быть, они сентиментально вспоминают свои семейства, которым они уже больше никогда не пошлют ни одной посылки с наспех отстиранной от крови одеждой убитых? Одно я знаю и чувствую совершенно точно — им неинтересно, что говорят сейчас свидетели. Им это неинтересно, совсем неинтересно. Они всё это знают, они это видели, они это делали своими руками. И они знают еще гораздо больше страшного и чудовищного, чем то, о чем говорят один за другим свидетели. И мне кажется, что вот здесь, в этом зале, с рук подсудимых стекает кровь их жертв и капает на пол...
Константин Симонов. «Страшные факты». «Красная звезда». 19 декабря 1943.
ВЕЛИКАЯ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ПРАВДА 07 May 2015 Василий Гроссман. «Направление главного удара». «Красная звезда». 20 ноября 1942. Читает Орхан Джемаль
Через 70 лет после окончания Великой Отечественной войны в Россию вернулась профессия фронтового корреспондента. Накануне Дня Победы лучшие современные российские военные журналисты вспоминают тексты своих предшественников – советских фронтовых корреспондентов Великой Отечественной. Тимур Олевский, Илья Барабанов, Анна Немцова, Илья Васюнин, Елена Костюченко, Орхан Джемаль, Юрий Мацарский, Павел Каныгин читают Илью Эренбурга, Аркадия Гайдара, Михаила Шолохова, Алексея Толстого, Константина Симонова, Василия Гроссмана, Всеволода Иванова, Бориса Лавренева. Батальоны шли мимо тысяч безобразных ям, вырытых бомбами, и над головами людей был весь ад немецкой воздушной армии. Железный ветер бил в лицо, и они все шли вперед, и снова чувство суеверного страха охватило противника: люди ли шли в атаку, смертны ли они?
Да, они были смертны. Полк Маркелова прошел километр, занял новые позиции, закрепился на них. Ночью немцы атаковали полк во много раз превосходящими силами. Пьяные автоматчики лезли с упорством лунатиков.
Три дня и три ночи превратились в хаос дыма, огня и грохота. Шипение бомб, скрипящий рев мин из шестиствольных «дурил», гул тяжелых снарядов, протяжный визг сирен одни могли оглушить людей, но они лишь предшествовали грому разрывов. Затем подготовка кончилась, и сразу же в пять утра в атаку перешли тяжелые и средние танки, пьяные орды автоматчиков, пехотные немецкие полки.
Отправлено: 07.05.15 23:59. Заголовок: Борис Лавренев. «Чел..
Борис Лавренев. «Человек-зверь». «Правда». 17 августа 1941. Читает Павел Каныгин
Через 70 лет после окончания Великой Отечественной войны в Россию вернулась профессия фронтового корреспондента. Накануне Дня Победы лучшие современные российские военные журналисты вспоминают тексты своих предшественников – советских фронтовых корреспондентов Великой Отечественной. Тимур Олевский, Илья Барабанов, Анна Немцова, Илья Васюнин, Елена Костюченко, Орхан Джемаль, Юрий Мацарский, Павел Каныгин читают Илью Эренбурга, Аркадия Гайдара, Михаила Шолохова, Алексея Толстого, Константина Симонова, Василия Гроссмана, Всеволода Иванова, Бориса Лавренева. И чем больше грохотала, ломая человеческие кости, знания и свободу народов, чудовищная машина, тем больше безумел опившийся кровью людоед-Гитлер, простирая над миром окровавленные когти свастики.
И тут впервые чортова мясорубка заскрипела, затрещала, осеклась. Она налетела на невиданное сопротивление народа, который за свою славную, долговременную историю никогда не клал свою шею в ярмо завоевателя.
Она стоит на наших полях, эта чудовищная машина, подбитая упорными красноармейскими ударами, она хрипит и захлебывается собственной кровью, она все еще несет смерть и разрушения, она все еще таит огромную опасность всему живому и свободному.
И на нее смотрит из Берлина мутными гляделками палача ее хозяин. И впервые за всю его жизнь в этих гляделках появилась тень мысли. Он видит свой конец, этот чемпион преступлений, лжи и подлости, атаман выродков, который называется «фюрером» Германии. Фашистскую гадину нужно раздавить, и она будет раздавлена во имя здорового, будущего человечества.
Борис Лавренев. «Человек-зверь». «Правда». 17 августа 1941.
Отправлено: 10.05.15 19:40. Заголовок: Сегодня многие празд..
цитата:
Сегодня многие празднуют. Празднуют годовщину окончания страшной войны - которую практически никто из нас не помнит (разве что по рассказам отцов и дедов). Празднуют в то самое время, когда идет другая война, на которой гибнут их братья, дети, мужья...
Мне этот праздник - в сложившейся обстановке - непонятен. Поэтому хочу поговорить о другом. Когда-нибудь эта война закончится, и ее участники - те, кому повезет - вернутся к нам. Опаленные этим пламенем, отравленные этой ненавистью. Не все вернутся здоровыми: война - не прогулка. Они уже возвращаются, они уже среди нас. Давайте же, вместо того,ч тобы кричать "дедывоивале", сделаем так, чтобы им - живым - было легче жить среди нас. В память же о тех, кто когда-то это сумел, процитирую рассказ дочери о своем отце - Льве Разумовском - который в 17 лет, в 1943 году, ушел на фронт, а в 1944м с него вернулся. Без руки.
Лев Разумовский на фронте. 1944. За две недели до ранения.
* * * * * *
Доброжелательные соседи по госпиталю говорили мальчишке:
А он с детства мечтал заниматься скульптурой и совершил невозможное: с одной рукой стал скульптором. И сумел сохранить себя как личность, не утратить достоинства, мужества, умения радоваться красоте и дивное чувство юмора. Он жил так, что даже мы - семья, не ощущали, что у него одна рука. Он умел всё: мыть посуду, чистить картошку, пилить и колоть дрова, делать красивую мебель, с художественной резьбой и ещё многое, многое, чего не умеют другие. А скульптура? Каркас, глиняная модель, формовка, обработка мрамора или бронзы? А живопись, графика? А работа над художественными медалями, требующая обеих рук: в одной - художник держит боёк, в другой - молоток? Только он сам знал, чего это ему стоило.
Никогда, ни в каких аннотациях к прижизненным выставкам он не позволял упоминать о своей инвалидности. И когда слышал высказывания о том, что "пока мы кровь проливали, жиды всю войну просидели в Ташкенте", бил протезом... Пока был молод, конечно.
Вот фрагмент из интервью, которое папа дал Би-Би-Си в 2001 году.
"Когда открылось высшее художественно-промышленное училище у нас в Соляном переулке и стали набирать на 8-летний курс обучения людей, которые имели только 7-классное образование, то я пришел, и в приемной комиссии меня спросили: “Куда?” – “На скульптуру”. “Ну, нет. Это нельзя. Вы не ходите на скульптуру. Что вы, о чем речь? У вас же такой выбор – можно на живопись, можно на графику, можно на факультет деревообработки, художественной обработки металла. А скульптуру вам нельзя. ”Они просто считали, что я с одной рукой ничего не могу делать. Но я сказал: “Только на скульптуру. Только на скульптуру, больше никуда не хочу. Испытайте меня, я могу! Дайте мне право на испытательный экзамен”. Ну и на испытательных экзаменах я сделал все то, что задано было, не хуже других. И меня приняли.
А почему я так отстаивал это дело? Ну, во-первых, я хотел, действительно, быть скульптором. Во-вторых, я любил это дело, а в-третьих, у меня была сверхзадача, о которой я никому не говорил, но которая была главным лейтмотивом моей жизни. Я хотел доказать всем, и, в первую очередь себе, что я не инвалид. Что я могу делать те работы, которые являются самыми трудными физически во всех видах изобразительного искусства. Ну, и понемногу так оно и получилось".
Всю жизнь тема войны и Катастрофы оставались самыми главными в творчестве отца.
Автопортрет 1943. Год создания 1955. Старшина. Работа, парная к автопортрету, 1955.
" Я родился в Ленинграде в 1926 году. 22 июня 1941 года окончилось мое детство. Началась первая блокадная зима – пайка хлеба в 125 граммов, студень из столярного клея… Я выжил чудом, то есть мужеством, добротой и заботой моих близких. А дальше, в августе 1942 года – эвакуация в Горьковскую область вместе с детским домом № 55/61. Оттуда в 1943 году меня призвали в армию. Мой армейский путь – шесть месяцев запасного полка, три недели фронта (наше наступление на Петрозаводск летом 1944 года) и десять месяцев госпиталей… Я ушел на фронт семнадцатилетним мальчишкой. Там я встретился со множеством людей – добрых и злых, беззащитных и агрессивных, униженных и наглых, близких по духу и откровенно враждебных… То, что я остался жив на этой войне – в этом нет ни моей заслуги, ни моей вины. Все решил господин Великий Случай. Но за свое участие в Великой Отечественной войне против фашизма я обрел высокую награду – право прямо смотреть в глаза людям до конца своих дней…"
Лев Разумовский
Л. Разумовский рядом с работой "Януш Корчак с детьми". 1968 (подарена автором Санкт-Петербургскому обществуузников концлагерей). Папа был активным членом международного Корчаковского общества.
Дороги войны. 1980. Музей Обороны и блокады Ленинграда, СПб.
Фотографию этой работы отец послал Б.Ш. Окуджаве. Вот его ответ:
Л. Разумовский работает над композицией "Солдатки". 1980.
"Живущим помнить!", шамот, 1984 Этот диптих был подарен автором немецкому колледжу в Мюнхене с углубленной программой по истории ХХ века (Kleines Privates Lehrinstitut Derksen)
Папа был человеком горячим, мгновенного включения в чужую трудную ситуацию - и не словами пустого сочувствия, а немедленным действием. Не зря его любимыми героями были Януш Корчак и Рауль Валленберг. Он - из этих же, особого состава клеток души.
Раз в несколько лет папа ходил в Институт протезирования менять старый протез на новый. Процесс это был долгий и утомительный - примерка, долгая подгонка, трудное привыкание к неудобной конструкции. Собственно, давал он только одно - иллюзию непустого рукава, из которого торчала кисть в чёрной перчатке. Кто не знал, не обратил бы внимания. Из посетителей Института протезирования папа был всегда самым молодым - родившихся в следующем за ним 1927 году на фронт уже не призывали.
И вот в 1982 году, придя за очередным протезом, папа был потрясен. В коридоре между привычными скукоженными старичками сидели молодые мальчишки, в одинаковых дорогих спортивных костюмах синей шерсти. Мальчишки, потерявшие руку. Инвалиды Афганской войны. Сидели, раздавленные своей бедой. Покалеченная в самом начале жизнь казалась бессмысленной, потеря непреодолимой.
Папа вытащил блокнот и тут же стал рисовать им свои находки и приспособления - как умываться без посторонней помощи, чистить картошку, стричь ногти на руке, затачивать карандаш, строгать доски, и ещё, и ещё... Ребята вцепились в него - он раздвинул перед ними серую бетонную стену.
А папа побежал к начальству Института и предложил: - Соберите всех этих ребят, я им всё покажу, расскажу, могу повезти их к себе в мастерскую и показать всё прямо там!
Начальство тупо смотрело на него, не понимая, чего ему надо.
Папа пытался пробить это в райсобесе, еще в каких-то организациях, связанных с инвалидами войны, но все от него отмахивались - только от дела отрывает.
Песнь о России, 2000г. Работа приобретена Русским музеем.
Позже, на конференции Корчаковского общества, папа познакомился с замечательным человеком, Сашей Грефом. Саша - химик, кукольник, фольклорист и активный член этого общества, которое пытается по всему миру помочь детям. Саша ухватился за эту папину идею и предложил снять его на видео в мастерской - для детей-хроников, восстанавливающихся в ортопедических и травматологических институтах Москвы.
В этом фильме папа показывает всё, чему он сам научился, все приёмы, найденные им, чтобы быть независимым человеком, мужчиной.
А потом камера показывает огромную мастерскую, полную скульптуры, игрушек, рисунков - полноценное существование человека.
Дети, посмотревшие этот любительский фильм, писали папе письма. Они хранятся у мамы, в Петербурге.
А совсем недавно, молодой московский физик Илья Симановский взял на себя труд довести эту старую любительскую запись до лучшего качества, смонтировал её наново, с тем чтобы российские инвалиды с одной рукой могли наконец увидеть её и воспользоваться приёмами, найденными отцом. Фильм называется "Полноценная жизнь".
Лев Разумовский в мастерской.
Генрик Гольдшмит. 2003 Эта работа навеяна дневниками Януша Корчака, где он пишет, что, когда был ребенком, умерла его птичка, и он похоронил её и поставил крестик. А соседский мальчик сказал, что нельзя ставить крест, поскольку Генрик - еврей. Это последняя скульптурная работа отца.
В его военных воспоминаниях "Нас время учило", опубликованных в журнале "Нева" (№11-12, 1995), есть такой эпизод. В санитарный поезд неожиданно вносят нескольких раненых финнов. Русские раненые поднимают общий крик, "чтобы этих фашистов убрали!". Врачи и сестры мечутся и уговаривают: "Но они же раненые, они же люди!" Но ничего не помогает: солдаты продолжают кричать, срывать с себя повязки, в знак протеста. Финнов выносят. Папа пишет, что и его захватила общая истерика, и он тоже орал вместе со всеми...
Больше чем полвека спустя папа возвращался в Петербург из Финляндии, где гостил у своих двоюродных братьев. Бабушкина младшая сестра Рузя сбежала из дома в 1917 году и вышла замуж за финского художника Ильмари Сойканнена. Оба её сына были в ту войну финскими офицерами. Втроём с папой они проверили по карте: он на фронте находился на участке между ними, так что всё-таки они не стреляли друг в друга.
И вот в поезде произошла встреча, рассказ о которой папа так и назвал.
Встреча
- Ваше место второе. Можете располагаться, - сказал мне чисто выбритый и подтянутый проводник поезда Хельсинки-Петербург. Я поставил рюкзак на полку, удобно уселся и стал ждать соседей по купе.
Долго ждать не пришлось. В купе впорхнула молодая, ярко одетая девица, радостно поприветствовала меня, спросила, откуда я еду, есть ли у меня семья, как долго я находился в Финляндии, какая у меня специальность, ах, как интересно, мой двоюродный брат тоже рисует, дочка тоже талантливая - вышивает по канве… И тут же защебетала о себе и своей жизни. Жизнь у нее, как оказалось, сложилась счастливо, ей удалось осуществить свою мечту - выйти замуж за иностранца, ее муж - финн, страховой агент, получает кучу марок, у них двое детей, он не пьет и раньше не пил, не то, что другие финны, у них свой дом, а машина японская "Субару", а в Питер она ездит к родне, вот два чемодана шмоток братьям и их семьям…
Дверь купе открылась, и к нам вошли соседи, пожилая пара - рослый мужчина с угрюмым выражением лица и его грузная жена с дешевой шляпкой на седой голове. Молча расположили свои вещи и, отвернувшись от нас, дружно уставились в оконное стекло. Оба были одеты скромно, непарадно.
Моя бойкая молодая соседка, примолкнувшая было во время прихода стариков, снова раскрыла рот и защебетала с новой силой. Тема мужа и детей плавно перетекла в характеристики финской родни, и я уже стал угорать от этой трескотни, как она вдруг спросила, что у меня с рукой.
- Память о фронте.
Она остановилась, как бы с наскоку.
- А сколько же вам лет?
Я ответил.
- Значит, вам примерно столько же, сколько ему? - качнула головой в сторону соседа.
- А вы спросите его.
Девица выбросила несколько финских слов моему соседу. Тот медленно и как бы неохотно повернул к ней голову, и я успел рассмотреть его обтянутые кожей острые скулы, суровый взгляд из глубоко проваленных глазниц и седой клок волос, брошенный через морщинистый лоб. Он произнес одно слово и опять отвернулся к окну.
Она снова спросила его о чем-то, и он утвердительно кивнул головой, не разжимая губ.
- О чем вы его спросили?
- Воевал ли он.
Разговор неожиданно принял интересный поворот.
- Спросите, если не трудно, где?
Она перевела мой вопрос. Он посмотрел на меня, помолчал немного, потом хрипло произнес одно слово: "петровски".
- Он сказал: "Петровски". Это значит Петрозаводск.
Что-то ударило мне в голову, и в купе сразу стало жарко. Следующий вопрос вырвался уже сам, помимо моей воли: не скажет ли он - когда? Моя переводчица почувствовала мое волнение. Что-то большое и важное творилось у нее на глазах, и она была в центре происходящего. Она перевела вопрос, и ответ прозвучал моментально.
- Он сказал: в июле 1944 года.
Вот оно! Вот оно! Я перевел дух.
- Скажи ему: я тоже воевал под Петрозаводском!
Он напрягся, повернулся ко мне всем корпусом. Вопрос прозвучал, как выстрел - перевод не потребовался. Я ответил сразу:
- В июле 1944-го. Мина упала рядом…
Наступила тишина. Стенки тесного купе поплыли в тумане и раздвинулись до невероятных просторов карельских болот. Потянуло холодком из соседнего озера, остро запахло хвоей срубленных осколками сосновых веток. Грохот автоматов смешался с воем летящих мин, где-то тонко и надрывно закричал раненый…
Мой сосед неотрывно смотрел на меня, закаменев. Потом неожиданно воздел кверху руки и обхватил ими свою голову, потом качнулся в мою сторону, навалившись мне на колени, и что-то быстро залопотал, всхлипывая. Сквозь темные пальцы его заскорузлых и кривых крестьянских рук сочились слезы…
Взволнованная переводчица чуть не выкрикивала его отдельные слова.
- Проклятая война!.. Брат погиб… дом сгорел...
- Переводи! - крикнул я девушке. - Проклятая война… Мы с ним ни в чем не виноваты… Войну начинают политики, а гибнут простые люди…
Я сильно хлопнул его по плечу, схватил его руку и крепко пожал. Он ответил мне мощным пожатием, потом полез в чемодан, достал бутылку столичной. Края стаканов тоненько зазвенели, приняв касание дрожащей бутылки.
Мы выпили за нашу встречу. Вторую в жизни.
Лев Разумовский. Солдаты. 1958
Ниже я помещаю часть текста из буклета отцовской выставки, прошедшей в Петербурге в 2006 году.
ЖИВУЩИМ ПОМНИТЬ!
Лев Самсонович Разумовский (1926-2006) Скульптор, живописец, график, медальер, профессиональный художник детской игрушки (к 80–летию со дня рождения)
В 1953 году закончил Ленинградское художественно–промышленное училище им. Мухиной (факультет скульптуры). Дипломная работа "Летчик" (бронза) установлена в Московском Парке Победы. 1952 год – участие в международных выставках в Лейпциге и Пловдиве скульптурными композициями в стекле "Гимнастка", "Медведь и обезьяна" 1957 год – принят в Союз Художников СССР. Участник многочисленных (более 70) выставок. В скульптуре работал в разных жанрах: памятники, садовая скульптура, портреты, композиции, мелкая пластика, медали. Соответственно характеру, создал много юмористических и лирических композиций, но главными темами всей жизни были Война и Холокост. Создал 120 моделей игрушек, 80 из которых выпускались массовым тиражом фабриками Ленинграда и Москвы (в том числе любимые многими поколениями детей Карлссон, доктор Айболит, Тянитолкай, обезьянки и др.)
"Мимо его произведений на выставках было невозможно пройти, не остановившись, и дело здесь не только и не сколько в его высоком профессиональном мастерстве (профессионалами Ленинград не удивишь)… Дело в пронзительности его взгляда на героев и жизнь, этим он "зацеплял" зрителя. И наш взгляд становился внимательнее, острее и теплее благодаря его дару, которым он делился с нами…" М.Тубли
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 5
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
Отправлено: 07.04.15 21:29. Заголовок: К 70-летию ПОБЕДЫ
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума