Журналисты финского телеканала Yle сняли колонну военной техники без опознавательных знаков в 50 километрах от российско-украинской границы неподалеку от пограничного пункта Новошахтинск в Ростовской области.
Давно уж всё обсосали... Колонна СТОЯЛА на российской территории. Разве не имеет права? Ураганы были открыты, Грады-зачехлены. Несколько машин сопровождения, грузовик Магнит...
-Ну и что это значит? -Это просто крест. (с) "Ворошиловский стрелок"
Отправлено: 03.03.15 19:46. Заголовок: "Мы все знали, н..
"Мы все знали, на что идем и что может быть" Доржи Батомункуев, 20 лет, 5 отдельная танковая бригада (Улан-Удэ), воинская часть № 46108. Срочник, призван 25 ноября 2013 года, в июне 2014 заключил контракт на три года. Личный номер 200220, военный билет 2609999.
Лицо сожжено, обмотано бинтом, из-под бинта выступает кровь. Кисти рук тоже замотаны. Уши обгорели и съежились.
Я знаю, что его ранило в Логвиново. Логвиново — горловину Дебальцевского котла — ранним утром 19 февраля.
Спецназ отошел, занявших позиции казаков-ополченцев накрыло украинской артиллерией. Тем временем, украинские военные начали организовывать прорыв из котла. На удержание позиций был направлен российский танковый батальон, уже несколько дней к тому моменту находящийся на территории Донецкой области.
Мы разговариваем в Донецке, в ожоговом центре при областной центральной клинической больнице.
— 19 февраля я взорвался. В сумерки. 19-е число по буддистскому календарю считалось Новым годом. Так что год начался для меня тяжело. (Пытается улыбнуться, из губы быстро течет кровь). Вчера мне бинтом лицо замотали. У меня вообще лицо засушилось. Операцию пока не делают, потому что я хуже перенесу дорогу. Пальцами когда шевелю, тоже кровь течет. Я надеюсь в Россию попасть побыстрей.
— Как вас ранило?
— В танке. Танковый бой был. Я в противника танк попал, он взорвался. Попал еще под другой танк, но у него защита была, хорошо защита сработала. Он развернулся, спрятался в лесополосе. Потом мы делали откат на другое место. И он как жахнет нас.
Звук такой оглушительный — «тиннь». Я глаза открываю — у меня огонь перед глазами, очень яркий свет. Слышу: «тррц, тррц», это в заряде порох взрывается. Открываю люк, а открыть не могу. Единственное, что думаю: все, помру. Думаю: че, все, что ли? 20 лет прожил — и все? Потом сразу в голове защита. Пошевелился — двигаться могу, значит, живой. Живой — значит, надо вылазить. Еще раз попробовал открыть люк. Открылся. Сам из танка вылез, с танка упал — и давай кувыркаться, чтоб огонь потушить. Увидел чуть-чуть снег — к снегу пополз. Кувыркаться, зарыхляться. Но как зарыхлишься? Чувствую, лицо все горит, шлемофон горит, руками шлемофон снимаю, смотрю — вместе со шлемофоном кожа с рук слезла. Потом руки затушил, давай двигать, дальше снег искать. Потом приехала БМП, водитель выбежал: «Братан, братан, иди сюда». Смотрю, у него баллон пожарный красный. Он меня затушил, я к нему бегу. Кричит: «Ложись, ложись» — и на меня лег, еще затушил. Командир взвода пехоты вытащил промедол — точно помню, и меня сразу в БМП запихали. И мы с боем ушли оттуда. Потом перенесли на танк, на танке мы поехали до какого-то села. И там меня мужик какой-то все колол чем-то, что-то мне говорил, со мной разговаривал. Потом в Горловку въехали. Тоже все ноги кололи, в мышцы промедол, чтобы не потерял сознание. В Горловке поместили в реанимацию, насколько я помню. Потом уже рано утром меня сюда привезли, в Донецк. Очнулся я здесь от того, что хотелось кушать. Очнулся я 20-го. Ну, как могли, накормили.
Дорога
— Как вы попали сюда?
— Я призывался 13-го года 25 ноября. Попал добровольно. Сюда отправляли только контрактников, а я приехал в Ростов, будучи солдатом срочной службы. Но я, будучи срочником, хорошие результаты давал — что по огневой подготовке, что по физической. Я призывался вообще с Читы, в Чите курсовку прошел, а в части Улан-Удэ решил остаться по контракту. В июне написал рапорт с просьбой. Попал во второй батальон. А второй батальон — в случае войны всегда первым эшелоном выезжает, в любой воинской части есть такое подразделение. У нас были, конечно, контрактники в батальоне, но в основном срочники. Но ближе к осени, к октябрю начали собирать из всех батальонов нашей части контрактников, чтобы создать из них один батальон. У нас не хватало в части контрактников, чтоб сделать танковый батальон, поэтому к нам еще перекинули контрактников из города Кяхта. Нас всех в кучку собрали, мы познакомились, дня четыре вместе пожили, и все, в эшелон.
У меня срочка должна была закончиться 27 ноября. А в Ростов мы приехали в октябре, у меня еще срочка шла. Так что контракт у меня начался уже здесь. Мы пятая танковая отдельная бригада.
— Вы не увольнялись?
— Нет, я не уволен.
— Вы ехали на учения?
— Нам сказали, что на учения, но мы знали, куда едем. Мы все знали, куда едем. Я уже был настроен морально и психически, что придется на Украину.
Мы танки еще в Улан-Удэ закрасили. Прямо на вагонном составе. Закрашивали номера, у кого-то на танках был значок гвардии — тоже. Нашивки, шевроны — здесь снимали, когда на полигон приехали. Все снять… в целях маскировки. Паспорт в воинской части оставили, военный билет на полигоне.
А так у нас бывалые есть ребята. Кто-то уже год с лишним на контракте, кто-то уже 20 лет. Говорят: не слушайте командование, мы хохлов бомбить едем. Учения даже если проведут, потом все равно отправят хохлов бомбить.
Вообще много эшелонов ехало. Все у нас в казарме ночевали. Пред нами ребята-спецназовцы из Хабаровска были, с разных городов, чисто с востока. Один за одним, понимаете? Каждый день. Наш шел пятым, 25-го или 27 октября.
Читайте также:
По данным Минобороны Украины, на территории Донецкой и Луганской областей насчитывается более 13 тысяч военнослужащих ВС РФ, до 300 танков, более 60 ЗРК, более 130 систем залпового огня Рампа разгрузочная была в Матвеевом Кургане. Пока ехали от Улан-Удэ до Матвеева Кургана, столько городов повидали. 10 суток ехали. Чем ближе сюда, тем больше людей нас приветствовало. Руками машут, крестят нас. Мы в основном все буряты же. Крестят нас. (Смеется, кровь снова течет).
А и здесь тоже, когда ездили. Бабушки, дедушки, дети местные крестят… Бабки плачут.
— Какой полигон?
— Кузьминский. Там много таких полигонов. Палаточные городки. Одни заехали, другие уехали. Предыдущие эшелоны там встречали. Кантемировская бригада из Подмосковья была после нас. Там у них десантники и одна танковая рота несильной мощи. А вот наш танковый батальон составляет 31 танк. Можно что-то серьезное сделать.
— Можно было отказаться?
— Можно, конечно. Никто тебя не принуждал. Были и такие, кто еще в Улан-Удэ отказался, когда уже почуяли, что жареным пахнет. Один офицер отказался.
— Рапорт нужно писать?
— Я не знаю. Я же не отказался. И в Ростове были такие, кто отказался. С нашего батальона я знаю одного. Ваня Романов. Мы с ним еще по курсовке вместе в одной роте служили. Человек низких приоритетов. К нам на полигон перед Новым годом приезжал командующий восточным военным округом генерал-полковник Суровикин. Приезжал в нашу танковую роту. Всем руки пожал… Ивана с собой забрал, на родину, в Новосибирск. Что с Романовым сейчас, не знаю. Но факт в том, что можно было уехать.
— Суровикин говорил что-нибудь про Донецк, про Украину?
— Ничего не говорил. (Смеется). У нас в поезде, пока 10 дней ехали, разные слухи были. Кто-то говорил, что это просто отмазка, кто-то — нет, реально на учение. А получилось и то, и то. Один месяц подготовки прошел, второй месяц, уже третий месяц. Ну, уже, значит, точно на учения приехали! Ну, или чтобы показать, что наше подразделение на границе есть, чтобы украинцам было чуть-чуть пострашней. Просто то, что мы уже здесь — это уже психологическая атака.
Учения, как планировалось три месяца, провели. А потом… мы уже под конец учений дни считали. У нас специальные люди есть, замполиты, по работе с личным составом. Им на совещаниях доводят, они нам рассказывают. Замполит говорит: «Потерпите неделю, домой поедем». Смена наша уже приехала. Нам говорят: все, скоро платформа приедет, грузим танки, механики и водители поедут на поезде, остальные — командиры и наводчики — полетят самолетом с Ростова до Улан-Удэ. 12 часов лету — и дома.
Потом раз — сигнал дали. И все, мы выехали.
— Когда?
— Числа 8-го февраля было. Капитан нашей группы просто вышел и сказал: все, ребята, едем, готовность номер один. Готовность номер один — сидим в танке заведенном. Потом колонна выдвигается.
— Быстро уезжали?
— А мы народ военный, быстро-быстро, махом все. Вещмешок, автомат — и в танк. Танк заправил, завел и поехал. Все свое ношу с собой.
Когда только выезжали с полигона, сказали: телефоны, документы — все сдать. Мы с Кузьминского выехали к границе России, встали в лесополосе. В танк я сел — еще светло было, из танка вылез — уже темно. Потом поступил сигнал. Все, нам нотаций не читали. Сказали: начинаем марш. Мы и без этого все поняли, без слов. Мне-то что, я в танк сел, да и все, главное, еду. — Получается, никто — ни замполит, ни командиры — с вами про Украину не разговаривали?
— Нет, потому что и так все понимали. Чего они будут нам кашу эту жевать. Патриотическую блевоту нам тоже никто не пихал. Мы всё знали, еще садясь в поезд же.
— Вы понимали, что пересекаете границу?
— Поняли все, что границу пересекаем. А что делать? Не остановишься же. Приказ есть. А так мы все знали, на что идем и что может быть. И тем не менее мало кто страху дал. Командование наше молодцы, делают все стабильно, четко и грамотно.
— Когда вы узнали, что маршем идете на Донецк?
— Когда узнали? Когда прочитали, что Донецк. Это когда в город заезжаешь… Там еще надпись — ДНР. О, мы на Украине! Темно было, ночью ехали. Я из люка высунулся город посмотреть. Красивый город, понравился. Справа, слева — все красиво. С правой стороны смотрю — огромный собор построен. Очень красиво.
В Донецке мы в убежище заехали, припарковались. Нас повели покушать горячего в кампус, потом расположили в комнаты. Потом мы все в одной комнате легли, у одного из наших был телефон. Ну, телефоны все равно кто-то с собой взял. Нашли радио «Спутник». И как раз там была дискуссия насчет есть ли военные здесь на Украине. И все гости такие: «Нет-нет-нет». Мы ротой лежим такие: ну да. Ну а в открытую кто скажет? Наше правительство все равно понимает, что надо помогать, а если официальный ввод войск сделают, это уже Европа залупнется, НАТО. Хотя вы же понимаете, что НАТО тоже в этом участвует, конечно, оружие поставляет им.
— Вам объяснили, на сколько вы приехали?
— Нет. Может, вообще до конца войны.
— А вы спрашивали?
— Нет. Мы понимали, что тут от нас вся война зависит. Поэтому нас и три месяца эти гоняли, как сидоровых коз, на учениях. Могу сказать только, что подготовили действительно конкретно, и снайперов наших, и все виды войск.
Война
— Сколько вас зашло?
— Получается, 31 танк в батальоне. Мы заходили поротно. Десять танков в каждой роте. К каждым 10 танкам прибавлялось по три БМП, мотолыга медицинская и пять «Уралов» с боеприпасами. Вот это численный состав тактической группы ротной. Танковый батальон составляет около 120 человек — три танковые роты, взвод обеспечения, взвод связи. Плюс пехота, конечно. Примерно 300 человек нас зашло. Все с Улан-Удэ. В основном, большая часть — буряты. Местные посмотрели на нас, говорят — вы отчаянные ребята. А у нас у буддистов так заведено: мы верим Всевышнему, в три стихии и в перерождение. Если ты умрешь, обязательно снова родишься.
— Вам на месте объясняли, что вы замыкаете котел?
— Нет, ничего не объяснили. Вот позиция, вот позиция замыкания огня, туда смотрим, никого не выпускаем. Кто едет — наповал. Огонь на поражение.
— Ваши командиры с вами поехали?
— Командиры у нас все молодцы. Не было такого командира, который струсил и чего-то побоялся. Мы все были наравне. Независимо, ты полковник или рядовой. Потому что мы боремся бок о бок. Командир батальона моего... Он сейчас в Ростове, точно так же обгорел в танке, как я… мой комбат, полковник. Где-то числа 12—14-го, вот в те дни. Потому что надо было деревню освободить одну. Не помню, как называется… Деревню отбили… хорошо все…
Мы играли в карусель. Это такой тактический метод боевой стрельбы из танка. Три или четыре танка выезжают на рубеж открытия огня, стреляют, а как у них заканчиваются боеприпасы, им на замену отправляют также три или четыре танка, а те загружаются. Так и менялись.
Но комбату не повезло. При выполнении карусели, когда стреляешь с танка… Танк очень капризная машина, бывает, что выстрел затяжной. Ты вроде стрельнул, а он не стрельнул ни черта. Просто не стреляет танк, тупо не стреляет и все. Первый танк выстрелил — бах, второй, третий танк — задержка. А их долбят укропы. И все. Комбат запрыгнул в свой танк, поехал — один танк он уничтожил, второй его уничтожил. Наводчик комбатовского танка, Чипа, он тоже обгорел. Механик… механикам вообще хорошо. Ты вообще сидишь в танке, у тебя броня вот такенная, огромная броня… ты полностью закрыт от всего. Механику выжить намного легче. В случае попадания снаряда в башню наводчик и командир обычно загораются, а механик не горит, если смышленый — в танке есть такая кнопка — аварийный поворот башни. Она в другую сторону — шух, и ты спокойно вылазиешь. Мой механик так вылез, комбатовский механик так вылез.
Смотрю на своего — он целехонек, невредим. На командира своего смотрю… Спартак — он там лежит, в коридоре. Но он не так сильно обгорел, как я. У него сразу люк открылся, а у меня был закрытый… Я наводчик. Рядовой. Танк долго горит.
— Были погибшие?
— Нет. Есть Минаков, которому ногу оторвало в танке. По берец ногу разорвало. А на правой ноге у него пальца ноги нет, тоже разорвало. Комбата пожгло, наводчика Чипу, Спартака… Это на моей памяти.
— Вы вместе с ополченцами воевали? Общие задачи были у вас?
— Нет. Они просто... Займут один рубеж, и когда надо ехать дальше врага дожимать, ополченцы отказываются ехать. Говорят: мы туда не поедем, там опасно. А у нас приказ наступать дальше. И захочется — не прикажешь им. Ну и дальше едешь. Ну ничего, котел мы почти зажали уже.
— Котла больше нет. Все, кто был в котле, либо бежали, либо уничтожены. Дебальцево теперь ДНР.
— Хорошо. Поставленную задачу… выполнили.
— Вы, получается, помогали при организации котла?
— Да, в котел всех поставили, окружили полностью и наблюдали, наблюдали. Они пытались сделать вылазки — группы пехоты, и на «Уралах», и на БМПхах, и на танках, и на чем можно. У нас приказ был стрелять на поражение сразу. Мы в них стреляли. Вот они прорываются из котла, дорогу хотят сделать, убежать хотят, а надо их к ногтю прижать.
Они ночью вылазки делают, как темнеет, сразу движуха начинается. Смотришь — и там, и там, человек в танке едет, там люди пошли, ну и огонь на поражение. Снарядов никто не жалел. Боекомплекта хватало. Основной боекомплект — в танке. 22 снаряда во вращающемся конвейере, и внутри танка еще раскидывается 22. Итого боекомплект танка составляет 44 зарядных снаряда. И в «Уралах» второй боекомплект мы привезли. У меня танк был очень хороший. Не просто 72, а танк 72б. А бэшка исключается тем, что есть прицел 1К13, он для ночной стрельбы, ночного наблюдения, для выстрелов с управляемыми ракетами. Управляемых ракет у меня было 9. Кумулятивные, осколочные еще. Главное — мне показали, как пользоваться этим. Теперь тяжело промахнуться. Всякие блиндажи, убежища — все поражалось спокойно. Допустим, вот разведка докладывает, что за зданием скопление пехоты противника, один БМП и два «Урала»… У нас всего было два таких танка — мой и моего командира взвода. Так мы по переменке и выезжали. И всегда поражали. Такой молодец танк был, хороший танк. Сейчас сгорел.
— Было, что мирных убивали?
— Нет. С гражданскими машинами тянули до последнего. Когда уже убеждались, что укропы — били.
Но был случай, когда пикап ехал, мне говорят: «Стреляй, стреляй». «Щас, щас», — говорю. Чего мне бояться, я же в танке. До последнего смотрел в прицел. Смотрю — у мужика повязка белая, ополченец. Подумал, сейчас бы жахнул, а оказалось, убил бы своего. И БТР еще так же ехал. Ополченцы же нам не говорят, как едут. Я нашим кричу: «Свои, свои!» Первый раз перепугался. Своего убивать.
— Так вы вообще не координировались?
— Нет. Ополченцы — они странные. Стреляют, стреляют. Потом останавливаются. Как на работу ходят. Никакой организации нет. Нету главы, боекомандования, все вразнобой.
— В каком населенном пункте это было?
— Я не знаю, что это был за населенный пункт. Все деревни одинаковые. Везде разруха, все разбомблено.
— А сколько вы деревень прошли?
— Точно не скажу. Деревни четыре. Было один раз отбитие деревни, а в остальные просто заезжали… (Молчит). Я, конечно, не горжусь этим, что сделал. Что уничтожал, убивал. Тут, конечно, гордиться нельзя. Но, с другой стороны, успокаиваюсь тем, что это все ради мира, мирных граждан, на которых смотришь — дети, старики, бабы, мужики. Я этим не горжусь, конечно. Тем, что стрелял, попадал…
(Долго молчит).
Страшно. Боишься. Подсознанием ты все рано понимаешь, что там такой же человек, как и ты, в таком же танке. Ну, или пехота, или на любой технике. Он все равно... такой же человек. Из крови и плоти. А с другой стороны, понимаешь, что это враг тебе. Убивал ни в чем невинных людей. Мирных граждан. Детей убивали. Как эта сволочь сидит, весь трясется, молится, чтобы его не убили. Начинает прощения просить. Да бог тебе судья.
Нескольких взяли. Так все жить хотят, когда уже прищучит. Такой же человек. У него мама. (Долго молчит). У каждого человека своя судьба. Может, печальная. Но никто их к этому не принуждал. Со срочниками — другое дело. 2 или 3 тысячи из 8 тысяч этих было солдат-срочников. Они по принуждению ехали. Я тоже задумался, как бы я поступил. Что бы я на месте делал пацана 18-летнего. Думаю, пришлось бы ехать. Ему приказывают. Если не убьешь, говорят, тебя убьем и семью твою убьем, если служить не будешь. Парнишка ихний рассказывал: «Ну а как же, что же делать, приходилось идти служить». Я говорю: «Были у вас такие, кто убивал мирных?» «Были», — говорит. «А ты, — говорю, — убивал?» «Да», — говорит. (Молчит). Те наемники, которые с Польши или всякие чечены, которыми движет идея чисто, которым не сидится без войны, — вот их надо уничтожать.
— Вы видели наемников из Польши?
— Нет, но нам говорили, что есть.
Мирные
— Общались с мирными?
— Нет. Мирное население сами к нам подходили много. Мы старались с ними шибко не разговаривать. Командование сказало: в контакты не вступать. Когда мы были в Макеевке, они вообще нам сказали, что 70 процентов мирного населения здесь — за укропов, «так что вы будьте на чеку, ребята». В Макеевку заехали, в парке городском мы спрятались, технику укрыли, замаскировали — и буквально через час по нам начали долбить минометы. Все сразу давай окапываться, копаться, перемещения делать. Ну что, я в танк залез — мне пофиг. Танку от миномета ничего не будет. Осколки… даже так говорят — если попадет в тебя снаряд «Стрелы», который 4 метра, градовский снаряд, танку ничего не будет. Лучшее убежище, чем танк, не найти. И мы жили в танке, спали сидя. Холодно, но ничего, так и спали.
— А вас не напрягло про Макеевку? Что 70 процентов местных за Украину, вдруг правда?
— Напрягло, конечно. Уже мысленно ждешь подвоха от всех. Вдруг он тебя… ну там приносили нам покушать. То чай, то что. Мы брали, но не пили. Вдруг отрава. Но как говорят: «Русских не победить. Русских можно только подкупить». (Смеется).
— Не было сомнений: если правда 70 процентов, зачем приехали?
— Было. Но 70 процентов населения одного села для меня как-то несущественно. Нужно уважать выбор людей. Если Донецк хочет независимость, нужно ее дать. Здесь с медсестрами, с врачами разговаривал. Они говорят: нам бы независимость и правительство, как у вас, и Путина.
Ну вот единственно интересно: получит ДНР независимость — дай бог получит. Что они делать будут? Как в сталинской пятилетке развиваться будут что ли? Экономики нет. А если экономики нет — значит, ничего не получится.
Семья
— Единственное, что Кобзона тут встретить не ожидал. (Громко смеется). Второй раз в жизни! 23 февраля он сюда в больницу приезжал. А в 2007 году ко мне в школу приезжал. У меня школа в 2006 году стала лауреатом… лучшей школой России-2006. Вторая школа поселка Могойтуй. Он пришел в больницу, я говорю: «А я с вами уже виделся, мы с вами здоровались». Он такой… глаза выпучил: «Это когда же?». «А вы ко мне в школу приезжали. Я прямо здоровался за руку. Нас всех построили, мы к вам руки тянули».
Кобзон говорит: «Ты бурят? Я на тебя смотрю, вижу очертания бурятские». Я говорю: «Да, бурят». Он говорит: «Я 14 марта в Агинское собирался». Я говорю: «Я во второй могойтуйской школе учился». Он: «О, знаю, знаю, хорошо, землякам привет от тебя передам». Я говорю: «Передавайте». Ну и все.
Ну и меня по телевизору показали. Потом этот ролик в «Ютубе» смонтировали. Сестра нашла этот ролик, матери показала. Дома видели, что я здесь, что со мной.
— Они знали, где вы?
— Да. Когда у меня отца не стало, я еще маленький был… У нас есть, как у вас попы, буддийские ламы-монахи. Когда лама отмаливал моего отца, он посмотрел на меня и сказал: жить долго будет, судьбу свою знает. Мне мама это рассказала, когда я сказал, что еду сюда на Украину. Конечно, она как любая мать попротивилась, потом общий язык с ней все-таки нашли.
Когда я с Улан-Удэ только выезжал... Мы уже заранее все… догадывались. Я матери сказал, чтобы молилась за меня, что со мной все будет хорошо. Лама же сказал, что я долго жить буду. Сказал, не соврал же. Когда в танке горел, думал, что лама не прав был. А оно вот как получилось.
Меня как ранили, я весь обгорел, в санитарку меня положили, я весь обколотый, боли шибко не чувствую. Там мужик-ополченец. «Позвонить», — говорю. «В Россию? На, позвони». Еще парнишка какой-то сидел с медвзвода,
набрал номер моей мамы. Звоню и говорю: «С Новым годом!» В тот же день Новый год был. Она веселая, поздравляет. Говорю: «Что, как дела?» «А, — говорит, — гости пришли, ты как?» Говорю: «А со мной все нормально, обгорел в танке, сгорел немножко». У мамы как-то голос поменялся. Я отключился. Парнишка с медвзвода тоже бурятенок, давай с ней разговаривать, успокаивал ее.
Сейчас дома уже все ролик посмотрели. Все, говорит, молимся за тебя. А что им остается делать.
— Будут выплаты какие-то вашей семье?
— А вот это не знаю. У нас же в России так — как до денег доходит, никто ничего не знает. (Усмехается). Может, выплатят, а может, вообще скажут, что ты давно уволен. Не получилось бы так, что я уехал сюда, а числился там. У меня же 27 ноября срочка закончилась. Хоп, и срочка закончилась там, а я тут вообще гастролер. Так вот. Побаиваюсь.
Контракт-то у меня подписан в июне. Как курсовку прошел. Спрашивают — кто по контракту остается? Ну, я и поднял руку. Первый срок контракта — на три года. Так и подписал. Контрактная жизнь — ничего такого, делаешь, что тебе скажут выполняешь все требования командира, и все. Но я, когда летом подписывал контракт, не думал, что я на Украину поеду. (Молчит). Нет, я задумывался об этом. Но не думал. Все-таки мы от Украины очень далеко. Есть и другие округа военные, которые ближе — южный, западный, центральный. Мы никак не ожидали, что в восточный военный округ отправят. Нам потом комбат объяснил, что ему на совещании сказали: «Вы сибиряки — вы покрепче будете, вот вас и отправили».
Будущее
— Жалеете?
— Сейчас-то что жалеть уже. Обиды никакой нет. Потому что знаю, что за правое дело боролся. Так постоянно новости смотришь про Украину — выборы, выборы, выборы, потом революция оранжевая пошла, началось Одесса, Мариуполь... Когда я еще был в Песчанке, в курсовке, в Чите, у нас была НВП, нам включили телевизор. Включили новости. И там в Одессе как раз… люди сожглись. Мы сразу все… Нам плохо стало. Из-за того, что чувство… наверное… что так нельзя. Это нечеловечно, несправедливо. А то, что меня… что по сути нельзя срочников сюда везти. Вообще нельзя было. Тем не менее, я поехал все равно. С чувством… не долга, а справедливости. Здесь я насмотрелся на то, как убивают. Бесчинствуют. Тоже чувство справедливости. Когда мы в танках едем, иногда радиоволну нашу перехватывают укропы. Я точно помню там голос мужчины: «Слушайте внимательно, московские, питерские, ростовские выродки. Мы вас всех убьем. Сначала убьем вас, ваших жен, детей, доберемся до ваших родителей. Мы фашисты. Мы не перед чем не остановимся. Будем вас убивать, как наши братья-чеченцы, отрубать вам головы. Запомните это. Отправим вас домой в цинковых гробах, по кусочкам».
У меня прадед воевал в Великой Отечественной, а его товарищ был с Украины, вот они вместе воевали. От прадеда у меня даже винтовка осталась. У нас охота разрешается. Ну я и охотился. Поэтому стрелять я с детства еще…
— Как думаете дальше жить?
— Войны для меня хватило. Отслужил, за ДНР воевал. Остается мирной жизнью жить. Учиться и работать. Организм восстанавливается, борется.
Ну вот я думаю, что скорее всего в Ростове выздоровею. Поеду в Улан-Удэ как груз 300.
Единственное, где я еще хотел побыть — это на сенсейшене. Он проходит каждый год в Питере. Все одеваются по дресс-коду в белое. Приезжают лучшие диджеи. У меня сестра была...
А так по миру я поездил немало. Я был в Непале, в Тибете. В Тибете очень красиво. Город красивый, монастыри; был в Китае — в Манчжурии и в Пекине, видел все — и Запретный город, и Дворец Императора, на Великой стене стоял. Потом был в Даоляне, в Гуанчжоу, там выращивают лучший чай — пуэр. Еще я был в Индии. В Индии были учения нашего Далай-ламы. В Монголии был. На федеральной трассе есть огромная статуя Чингисхана. Поднимаешься по эскалатору — оказываешься в голове Чингисхана. Полпланеты пролетел, был на Черном море в Сочи. Купались. Но что я в Желтом море был, что в Черном, ничего красивее и лучше Байкала нет. Там дача у меня. Рыбка капризная есть, омуль, нерпа. Какое бы море ни было, Байкал все равно красивей и чистый еще.
(Молчит).
Я на наших зла не держу совсем. Потому что от этого никто не застрахован. Что будет в бою, никто не знает. Может, ты, может, тебя. Может, останешься там. Может, как я, выживешь.
— К Путину нет вопросов?
— Я против него ничего не имею. (Смеется). Очень, конечно, интересный человек. И хитрый, и «введем-не введем». «Нет тут войск», — говорит всему миру. А сам нас по-быстрому: «Давай-давай». Ну а с другой стороны — другая мысль. Если Украина вступит в Евросоюз, в ООН, ООН может развернуть тут свои ракеты, вооружение, в принципе это может. И тогда уже мы будем под прицелом. Они будут уже намного ближе к нам, уже не через океаны. Вот совсем через землю. И понимаешь, что это тоже отстой, отстойка нашего мнения, нашей позиции, чтоб нас не задело, если что. Так же, как холодная война, вспомните. Они чего-то хотели, а мы поставили на Кубе свои ракеты и эти сразу «все-все-все, ничего не хотим такого». Если подумать, сейчас Россия опасается. Насколько я читаю и историю изучал — чисто вот в последние годы начали с мнением России считаться. Раньше вот было: Советский союз и Америка — это две геополитические мощи. Потом мы развалились. Сейчас мы вновь поднимаемся, опять начинают нас гнобить, но нас уже не развалить. Но они возьмут Донбасс, развернут, поставят, ракеты долетят до России в случае чего.
— Вы это обсуждали с замполитом?
— Нет, это у меня на подсознательном уровне, понимаешь? Я же не дурак. А с кем-то разговариваешь, он не понимает, что я говорю. С офицерами разговаривал, они говорят — такой ход событий возможен. Мы все-таки свои права тоже отстаиваем на этой войне.
В пятницу вечером Доржи и еще двух раненых солдат перевезли из Донецка в окружной военный госпиталь 1602 (Ростов-на-Дону, район Военвед), где они находятся без занесения в списки приемного отделения. Никто из руководства воинской части и министерства обороны так и не связался ни с Доржи, ни с его семьей. Сегодня мама Доржи доехала до в/ч № 46108, где ей сообщили, что Доржи действительно есть в списках бойцов, отправленных из этой части в Украину, а значит, Минобороны полностью выполнит свои обязательства перед солдатом, оплатит лечение. «Они сказали, что от него не отказываются», — говорит мама. Связь Доржи с семьей удается поддерживать благодаря соседям по палате, одалживающим солдату телефон.
Сообщение: 917
Зарегистрирован: 07.02.13
Откуда: France, la Rivière
Отправлено: 04.03.15 13:30. Заголовок: Партизан из леса ци..
Партизан из леса
цитата из вышеприведённой статьи:
"Кроме того, отмечает Иванов, военнослужащий за такую «невинную болтовню» может в России сесть на 8 лет, потеряет страховки и все прочие привилегии, в частности, денежное покрытие и даже жилищный сертификат".
Конечно, признать подобное - себя и близких не щадить, глядишь, и твоя жизнь не в безопастности...
Партизан из леса пишет:
цитата:
про очередной фейк с танкистом
Joker-Point пишет:
цитата:
Доржи Батомункуев, 20 лет, 5 отдельная танковая бригада (Улан-Удэ), воинская часть № 46108. Срочник, призван 25 ноября 2013 года, в июне 2014 заключил контракт на три года. Личный номер 200220, военный билет 2609999.
А это тоже - фейк и такого танкиста нет не было...
Скверно, грубо работаете, мистер (мадам) тролль... Ищите более убедительные аргументы доказать, что в Украине нет пострадавших, все живы и здоровы и нет разрухи.. . Вы как-то хотели повидаться и забыли на назначенную встречу явиться - ...не солидно, мистер ничто. Вы же не из Пскова пешком собирались?... Интервью с Вами помогло бы нагляднее разобраться, чем движимы и какова степень запущенности. Привет Деду Морозу не забыли передать?.. А я-то уже новый блог продумываю, узконаправленный, с широким спектром ссылок и выхода в свет, на случай если краевой форум с пятью посетителями и сотней разнообразных тем вас устраивать перестанет. Вы правы, их поддержание так трудоёмко... Не волнуйтесь, рушьте спокойно, кому сейчас нужна культура, образование, спектакли и картины?... ...а политику - я сохранила, всю, с картинками - есть из чего черпать...
Отправлено: 07.04.15 19:08. Заголовок: Минул год Новороссии..
Минул год Новороссии.
Итоги подводит "полевой команданте" сепаратов - Росбалт, 07/04/2015 14:05 Мозговой, ополчение, ЛНР, Призрак, война, коррупция "В этой войне победы не будет"
Фото Орхана Джемаля
Знаменитый полевой командир ополченцев Донбасса Алексей Мозговой теперь комбриг в Народной милиции (армии) самопровозглашенной Луганской народной республики. Несмотря на занимаемую официальную должность, сегодня он является, наверное, одним из главных критиков руководства ЛНР.
— Меня очень интересует внутриполитическая ситуация в ЛНР, потому что война — это все же цветочки, а ягодки – это послевоенное госстроительство. Насколько я понимаю, именно в Луганской республике наиболее ярко проявились сложности в этом процессе.
— Что касается послевоенного строительства, об этом рано еще говорить. То, что есть перемирие, это еще не значит, что есть мир. Практически все внимание все равно обращено на линию фронта.
— Но, насколько я понимаю, у многих недавних героев ЛНР, знаменитых полевых командиров возникли сложности с руководством республики.
— Не с руководством возникли сложности, а с той политикой, которую проводит руководство.
— И что же это за политика?
— Ну, скажем так, она не совсем соответствует тем требованиям, которые когда-то выдвигались людьми в марте, в апреле прошлого года на митингах. Все громко заявляют, что для нас самое главное благополучие народа. А что мы видим по факту? Всей народности осталось — это буква "Н" в названии ЛНР.
На мой взгляд, если мы строим что-то новое, а тем более строим, скажем так, часть новой России, Новой Руси, Новороссии, то мы просто обязаны были отойти от всех прежних способов правления, прежнего отношения к человеку, и создавать что-то новое. Изначально, на мой взгляд, должна быть прозрачность во всем. Прозрачность и доходчивость для каждого жителя. Сделал чиновник шаг, он должен быть понятным. Принимается решение какое-либо, и если это не выносится на обсуждение народа, то хотя бы это решение тоже должно приниматься прозрачно. Чтобы было понятно — нужно это народу или только чиновникам.
— А что в действительности имеет место быть?
— В действительности имеет место быть возвращение к старому. Коррупция просто зашкаливает. Использование административного ресурса главой республики то же, что и при главе Луганской области. ТВ и пресса работает только на то, чтобы показывать, как мы любим нашего вождя. Все как раньше.
— А есть ли проблемы у вашего военного подразделения в отношениях с командованием?
— Изначально нас пытались развалить. Вот что нам говорили: "Мы вас примем в армию ЛНР, но только как пополнение сформированных на тот момент бригад". То есть задача была разогнать нас, заставить просто влиться в другие подразделения, чтобы мы прекратили свое существование.
— Но теперь вы будете включены в состав формирующегося корпуса?
— Мы включены. Существуем как бригада. Подчиняемся главнокомандующему войск ЛНР. Но хочу еще сказать о полном перекрытии гуманитарной помощи, которую получало именно наше подразделение. Мы ею кормили местное население, у нас было здесь четыре столовые, несколько столовых были выездные: на шахтах, на предприятиях, в небольших поселках, детских садах, школах. Мы этим всем делились с гражданским населением. Это все тоже перекрыли.
— Что значит перекрыли?
— Невозможно теперь провезти гуманитарную помощь.
— Позвольте, ведь собиралось это в России, грузилось, привозилось вам. Где препоны возникли?
— Да везде. И на таможне Российской Федерации в том числе. Про последний груз слышали, наверное. В Екатеринбурге целое подразделение добровольцев собралось, и с ними шел груз, гуманитарный груз, в том числе и для гражданского населения. Они везли свое имущество, везли продукты питания, везли медикаменты и оборудование для больниц. Груз не пропустили через таможню в связи с тем, что он превышает какой-то там тоннаж. Все пять тонн оказалось невозможно провести через таможню, через границу. А кто может вообще устанавливать тоннаж гуманитарной помощи, если она гуманитарная? В общем, отрезая нас от снабжения, нас делают зависимыми. Это один из рычагов управления.
— А централизованная поставка гуманитарных грузов? Оттуда вам что-то попадает?
— Мы видим каждый раз в СМИ, как эти конвои заходят, видим, как все это помпезно и шикарно, но я не видел ни разу, как это все раздается. Почему это не сделать под те же видеокамеры, как раздается эта гуманитарная помощь в отдаленных поселках.
— А она достигает этих отдаленных поселков?
— Я не знаю. Я же ее не перевожу. Были вот недавно в поселке Фрунзе, разговаривали с дедушкой, который отработал 40 лет на железной дороге, он за 9 месяцев ничего не получил.
— Вы связываете это с бюрократической неразберихой или просто с коррупцией?
— Война такая интересная штука: одни погибают, другие получают огромные барыши. Гуманитарная помощь — один из источников получения таких доходов. Чем больше ее будет, тем больше будут воровать.
— А вы понимаете, кто оседлал эти потоки и наживается на этом?
— Расследованием не занимался и поэтому утверждать ничего не могу. Голословно кого-то обвинить, значит пустить гулять слухи и сплетни. Но, хотя я и не могу назвать конкретную фамилию, ответственность за все должна нести администрация нашего главы и правительство.
— А какую бы вы схему предложили поставки гуманитарной помощи?
— Как мы и начинали — адресно. Детская больница или другое учреждение дает нам список того, что им нужно. Мы этот список передавали гуманитарной организации, они присылали помощь по этому списку, и мы груз передавали под видеофиксацию тем, кто в нем нуждается.
— Вы хотите, чтобы частные фонды могли с вами работать непосредственно?
— Да я ничего не хочу и тем более не требую. Я просто вижу разницу между государственными поставками, которые по сути никто не контролирует, и частными поставщиками, которые не допустят, чтобы их груз куда-то исчез.
— У вас на территории достаточно много крупных предприятий. Вы сторонник их национализации?
— Национализация не должна быть бездумной. Вот большая часть акций Алчевского металлургического комбината и сейчас принадлежит одному из московских банков, другая часть людям из Днепропетровска, не только Коломойскому. Но трогать комбинат нельзя сейчас, он завязан на Европу. Если мы рубанем шашкой, комбинат останется без потребителей своей продукции. Снова занять ту же нишу, что он сейчас имеет, будет очень тяжело. А на нем работают 15 тысяч человек. Его уже кое-кто хотел отжать, но мы объяснили, что так делать нельзя. Можно национализировать, но кому он потом нужен будет без внешнего рынка? А нам на шаг веред надо смотреть.
— Верховная рада приняла закон об оккупированных территориях. Ваше отношение к этому закону?
— Если честно, я не вникал в него даже. Я не могу серьезно относиться к тем документам, которые принимаются нынешней Радой и правительством Киева.
— Можете ли вы допустить ситуацию, чтобы выборы здесь у вас прошли по украинским законам?
— Так мы и живем сейчас по старым украинским законам, ничего не изменилось, поэтому ничему не удивлюсь. Многие старые служащие, милиционеры возвращаются на свои места без всякой проверки. Я понимаю, что нужны специалисты, но вот так принимать всех подряд, кто вчера служил в Северодонецке (там сейчас находится областная администрация — прим.авт.), а сегодня он уже служит у нас...
— К себе в Алчевск вы впускаете таких людей?
— Да мы не вникаем в это дело, мы войсковое подразделение. Я всегда говорил, что управлять гражданской жизнью должен человек в гражданской одежде.
— На высокие должности они попадают?
— Ну, если говорить о военных должностях, то кое-кто, кому и сержантских лычек много, сегодня полковники.
— Выборы у вас в Алчевске будут проходить?
— Планируются. Есть положение, принятое нашим правительством. Там пункт есть, который меня просто в тупик ставит. Оказывается, дата выборов может быть объявлена главой республики буквально накануне, чуть ли не за несколько часов до самих выборов. Кто успеет к ним подготовиться?
— Вы планируете остаться военным или будете участвовать в политической жизни?
— Конечно, буду.
— И как?
— Секрет. Пускай помучаются!
— Что для вас победа в этой гражданской войне?
— В этой войне победы не будет.
— Когда хотя бы можно будет остановиться?
— Остановимся мы тогда, когда большинство людей поймет, что их использовали для "заработка". Как с одной стороны, так и с другой. Ничего нового нет. Война всегда была и будет бизнесом. Самая главная победа — если мы создадим власть, которая будет думать о людях. Не победа в войне, а победа над самими собой, над своим сознанием.
— А люди уже чувствуют, что все идет как-то не так?
— Что-то не то, да. Не так, как хотелось бы. Но рано или поздно две противоборствующие стороны найдут общий язык, и вот тогда поговорим немножко по-другому и с одними, и с другими. Только тогда можно будет создать что-то действительно народное. А пока люди отвлечены на "самоубийство", ничего мы здесь не построим. Как за нашими спинами творились черные дела, так и будет все продолжаться.
Отправлено: 10.04.15 21:04. Заголовок: 10 апреля 2015 года ..
10 апреля 2015 года 15:01 | Андрей Иванов
Нового «Минска» больше не будет
Украинская армия нарушила перемирие в Донбассе
По данным Министерства обороны ДНР, в ночь на пятницу украинские военные десятки раз нарушили режим прекращения огня, используя тяжелую артиллерию. Обстрелу подверглись населенные пункты Спартак и Пески вблизи донецкого аэропорта, всю ночь в Донецке была слышна канонада выстрелов из пушек и минометов. Южнее столицы ДНР был обстрелян город Докучаевск. Под Новоазовском украинская армия совершила попытку штурмом взять село Широкино, под обстрел попала съемочная группа канала «Рен-ТВ».
Очевидно, такие действия не могут трактоваться иначе, как переход киевской стороны к активным боевым действиям. Весь вопрос в том, смогут ли ополченцы народных республик отразить атаку. Предыдущие наступления украинских военных летом и осенью прошлого года заканчивались для них разгромом. С тех пор боевая мощь Новороссии серьезно возросла, удалось создать систему единого командования. Это не могут не понимать в Киеве.
Зато в продолжении вооруженного конфликта может быть заинтересован Запад. «Хозяевам хунты нужна война сейчас, а не завтра-послезавтра. Война с прямым участием России (как можно более долгая и безрезультатная) – это и есть результат. На военную победу Украины они и так не рассчитывают», – прокомментировал ситуацию бывший министр обороны ДНР Игорь Стрелков.
Не стоит исключать и того, что возобновление войны необходимо Петру Порошенко для более активных действий по переделу собственности украинских олигархов. В четверг Верховная Рада приняла закон о военном положении. В соответствии с документом, в случае ввода в стране военного положения, государство сможет отчуждать любую частную собственность на нужды «обороны страны». Возможно, украинская власть решила, что военное положение пора вводить.
– Наша республика готова защищать свой суверенитет. Естественно, при одностороннем нарушении украинской стороной перемирия будет адекватный ответ, – говорит депутат Верховного Совета ДНР Мирослав Руденко. – В ДНР отлично знают, с кем имеют дело. Мы стараемся решить проблему дипломатическим путем. Но если украинские войска пойдут на прорыв и начнут полномасштабные боевые действия, то мы бездействовать не будем.
Политическое руководство республики думает, как сейчас реагировать на ситуацию. Но ни у кого нет сомнений, что верное решение будет найдено. Если нынешнее положение продлится какое-то время, то процесс мирного урегулирования, начатый в феврале в Минске, будет сорван.
«СП»: – Вы ожидаете продолжения провокаций со стороны Украины?
– Проблема в том, что украинская армия и украинские политики – это «пешки» в мировой игре. Военно-политическое руководство в Киеве не принимает самостоятельных решений. Все перемещения на политическом поле Украины, разрешение конфликта между Порошенко и Коломойским показывают, что всем заправляют Соединенные Штаты Америки. Вся политика Украины ведется не в интересах украинского народа.
Мы видим, какие законы принимаются в Киеве, какой риторики придерживаются украинские политики, о чем говорят украинские средства массовой информации. Всё указывает на то, что киевские власти делают ставку на силовое решение конфликта.
К сожалению, нам приходится готовиться к отпору наступления.
– Провокации украинских военных однозначно закончатся боевыми действиями, – уверен сопредседатель Народного фронта Новороссии Владимир Рогов. – При нынешнем киевском режиме другого исхода просто быть не может. Украинские власти не могут жить в мире со своим народом, пока этого народа «слишком много» по меркам западных кураторов. В принципе, этого никто и не скрывает. Чего только стоят заявления первого в списке на выборах «Блока Петра Порошенко» Юрия Луценко, который открыто призывает к тому, чтобы повторить опыт Хорватии по уничтожению Сербской Краины. В 1995 году хорваты провели военную операцию «Буря» и уничтожили десятки тысяч сербов, добившихся ранее с оружием в руках права жить на своей родной земле.
Не случайно, на мой взгляд, провокации начались на Светлой седмице. Это такая тактика наших врагов, чтобы убить в народе чувство праздника. По сути, это уничтожение духовных скреп через кровь и страдания.
Одновременно украинские военные проверяют готовность армии Новороссии отвечать на вызовы. И, конечно, это подготовка к основным событиям, которые должны начаться в канун празднования 70-летия Великой Победы. Украина законодательно признала себя оккупированной страной, запретив советскую символику и сделав 9 мая вторым днем празднования непонятного «дня примирения». Примирения кого с кем? С нацистами времен Великой Отечественной войны?
«СП»: – Нарушая перемирие, Киев выставляет себя агрессором. Ведь Россия, Франция и Германия приложили немалые усилия для мирного урегулирования и заключения соглашений в Минске.
– Но командуют киевскими властями Соединенные Штаты. Они определяют внутреннюю политику Украины, разрешают споры между олигархами страны, привели к власти Порошенко и Яценюка, готовят им замену в виде других лидеров.
Стоит учитывать, что основная масса мировых СМИ находится под контролем Вашингтона. Поэтому мировое сообщество думает, что перемирие нарушает не Киев, а ополченцы Донбасса. Нам не стоит заблуждаться по поводу настроений общественного мнения так называемого «цивилизованного мира». Людям показывают, что ополченцы сами себя обстреливают и при этом еще провоцируют украинские войска.
Киев готовится к молниеносному нападению на позиции ДНР и ЛНР, которые выполнили свои обязательства по отводу тяжелых вооружений от линии соприкосновения. Один из украинских сценариев – после массированной артподготовки войти тяжелой техникой в Донецк и Луганск. Понятно, что тяжело отбивать атаки бронированных машин стрелковым оружием. Таким образом, планируется втянуть Донецк и Луганск в кровавое противостояние. А так как в этих городах живет львиная доля населения молодых республик, то независимость ДНР и ЛНР будет под большим вопросом.
Одновременно Киевом готовится ряд провокаций на атомных объектах. На полном серьезе на одном из последних заседаний Совета по национальной безопасности Украины некий генерал предложил устроить взрыв на Запорожской АЭС, чтобы сделать реальностью ввод иностранных миротворцев в страну, уже без согласования с ООН или странами «линии» Москва-Берлин-Париж.
«СП»: – Отведенная ополченцами на 15-30 километров техника может быть переброшена в течение нескольких часов к линии фронта…
– Но ведь ополченцы не будут бить из тяжелой артиллерии по родным Донецку и Луганску, где большое количество мирного населения. То есть, будут уличные бои. Украина хочет перенести огонь с линии соприкосновения непосредственно в столицы Новороссии. Сегодня разведка армий ДНР и ЛНР заявляет, что в направлении этих городов идет перемещение колоссального количества техники и войск.
«СП»: – Предыдущие наступления украинской армии заканчивались успешным контрнаступлением ополченцев, при этом они наращивали свою мощь. Неужели этот опыт ничему не учит Киев?
– Думаю, что Порошенко прекрасно понимает, что после иловайского и дебальцевского «котлов» следующим для него будет киевский «котел». Но президент Украины – заложник ситуации. Думаю, что им были даны обязательства начать боевые действия в обмен на усилия американцев по «усмирению» Коломойского и Яценюка. США буквально в «ручном режиме» выгнали Коломойского с украинского политического поля и повлияли на решение Рады начать расследование дел Яценюка. Но Вашингтон просто так не будет помогать Порошенко, придется возвращать «долг».
Да, после каждого наступления киевский режим теряет территорию. Просто мотивация воевать у украинских солдат намного ниже, чем у ополченцев. Думаю, что и в этот раз бойцам народных республик удастся перейти в контрнаступление.
«СП»: – Могут ли провокации украинской стороны быть обусловлены желанием Порошенко отобрать собственность у некоторых олигархов?
– Такой вариант вполне возможен. За последнюю неделю отношение к олигархам изменилось. В ответ Ринат Ахметов, который был самым богатым человеком на Украине, начал играть на опережение. Его крупнейшая компания «Метинвест», владеющая активами в металлургической и энергетической сферах, объявила о дефолте и невозможности выплаты по обязательствам. Это при том, что «Метинвест» всего неделю назад заявляла о приросте прибыли и планах технического перевооружения имеющихся производств.
С другой стороны, война для Порошенко - вынужденная мера. Он получает возможность отвлечь внимание граждан от экономических проблем. Как началось перемирие, так в Харькове, Одессе, Запорожье, Киеве и даже в городах Западной Украины на митинги протеста стали выходить тысячи человек с требованием улучшения экономического положения.
Эксперт Ассоциации независимых военных экспертов Александр Перенджиев считает, что возобновление войны в Донбассе может закончиться бесконечным конфликтом:
– Цель провокаций Киева – показать всем, что никакого мира нет. Виноватыми назначат, конечно, ополченцев. Это создают такую «картинку» для Запада. Мол, бедная Украина мучается от войны с «пророссийскими террористами», а потому ей надо всячески помогать.
Но понятно, что провокации не есть результат решений киевских руководителей. Думаю, что они выполняют указания американских инструкторов.
Вообще, во всём происходящем в Европе вокруг России чувствуется единая воля. В западных СМИ разжигают ненависть к нашей стране, войска НАТО проводят учения в Прибалтике, министры обороны Прибалтики и северных стран заявляют о необходимости противодействия «российской угрозе» – всё это звенья одной цепи.
Сложно не согласиться с заместителем министра обороны России Анатолием Антоновым, который говорит, что конфликт в Донбассе нужен НАТО для оправдания своего присутствия в Европе. В самых развитых государствах Старого Света урезают социальные расходы, но военные траты увеличиваются. Оправдать это можно только с помощью разжигания русофобии. Мир на Украине не нужен Западу. Поэтому конфликт в Донбассе будет продолжаться.
«СП»: – Предыдущие наступления украинской армии заканчивались для нее весьма плачевно.
– Для киевских властей первичны не национальные интересы Украины, не боязнь потерять новые территории, а иностранный заказ на разжигание бойни.
«СП»: – Какое развитие будет иметь нынешняя ситуация?
– Скорее всего, не будет никаких новых минских соглашений, ни «Минска-3», ни «Минска-5». Уже проявляется полная бесперспективность мирных договоренностей.
Нет, я не исключаю новых мирных переговоров, но их характер будет более жестким для Киева. Если сейчас развернутся боевые действия, никто уже не будет настаивать на сохранении Донбасса в составе Украины.
На самом деле, на Западе не хотят сохранить территориальную целостность Украины. Им нужно продолжение конфликта любой ценой. http://svpressa.ru/war21/article/118382/
Уважаемые пользователи. Впредь сами сворачивайте текст. Админ.
Отправлено: 15.04.15 18:57. Заголовок: 09:39 , 15 апреля 20..
09:39 , 15 апреля 2015 "Местные называли нас оккупантами": больше сотни уральских добровольцев вернулись с Украины в Екатеринбург АВТОР Статья из региона журналистика, сми Оригинал — e1.ru За месяц войны на Донбассе они успели поссориться с руководством ЛНР и потерять спонсора.
Поезд Новороссийск — Нижний Тагил прибыл в 6 утра.
Поезд Новороссийск — Нижний Тагил сегодня рано утром привёз в Екатеринбург больше сотни человек в военной форме. На Урал из командировки вернулись добровольцы, воевавшие в Донбассе.
— Ребята ехали в семи вагонах, в каждом 30-40 ополченцев. Всего около 180 человек, — рассказала начальник пассажирского поезда Анна Кошелева. — Ну, может, чуть меньше. Их сразу видно, да они особо и не скрывались. Часть сошла в Казани. Ребята неразговорчивые, суровые. Но вели себя хорошо.
Этим же поездом приехала и группа главы свердловского фонда ветеранов спецназа Владимира Ефимова. 11 марта он вместе с 50 добровольцами уехал на Украину — это была самая большая официальная местная группа добровольцев с начала объявленного перемирия. Вернулась сегодня лишь половина: остальные продолжают воевать в гвардии Донецкой народной республики. — Мы работали на блокпостах, занимались патрулированием. Боёв серьёзных не было — одни провокации со стороны украинской армии: то выстрелят в нашу сторону, то технику покажут. Минские договорённости ими никак не соблюдаются, — поделился впечатлениями Ефимов. — Климат там ужасный — все переболели гриппом, ангиной, воспалением лёгких.
Ефимов отметил, что он и его ребята разочаровались в Луганской Народной Республике, в которую изначально приехали, из-за «двуличного руководства» и местного населения.
Добровольцев встречали многочисленные друзья и родные.
— По киевским законам мы террористы. По мадридскому суду тоже террористы. По закону Луганской республики лица, не включённые в штат вооружённых сил, являются также членами незаконных вооружённых формирований. А если взять деньги у них по контракту, как они предлагают, то мы в России станем наёмниками, — сообщил Владимир Ефимов. — Они явно тяготеют к Украине. Платят им налоги. А местное население местами называет нас оккупантами. У нас пропало желание работать в этой республике, и мы перешли в ДНР. Там обстановка гораздо лучше, население нас приветствует.
Владимир Ефимов рассказал, что в ЛНР его люди больше работать не будут.
Билеты домой группе Ефимова пришлось брать за свой счёт: с одним из своих спонсоров он поссорился, когда назвал его имя журналистам во время проводов добровольцев. А у мужчины оказался бизнес за рубежом, он «психанул» и отказался помогать.
Вернувшиеся добровольцы быстро разошлись с вокзала.
Несмотря на произошедшее, Ефимов сообщил, что планирует готовить новую группу добровольцев. У него уже есть 40 человек желающих, которых он будет отправлять в Донецкую Народную Республику в местную гвардию.
«Я и раньше знал, что у Стрелкова проблемы с психикой»
Сам-то себя со стороны видит?...
Александр Бородай
цитата:
«Эта война проявила народную энергию»
Чудовищный цинизм или слепая дауновская наивность?.. Вся война подпитывалась кровью жерт, которых намолотили сами же, для подогрева "народной энергии" - разве не так?
Александр Бородай пишет:
цитата:
Интеллигентность в нем проступила, я бы сказал.
Да... такой контраргумент не в пользу Стрелкова-Гиркина... Надо, чтобы он хотел стрелять и убивать... Лукавое враньё начинается уже с первой трети интервью, и потом - до конца... Сплошь лажа. И впрямь, здоров ли сам Бородай? ...этот убийственный бред тянет чуть ли не на буйного шизофреника. Особенно про "УАЗ" и поддержку умирающий автопрома - КРУТО... — Я что,( ...и впрямь) не имею право ездить на «Порше»?...
Бородай - преступник. Поздно или рано, но обязан будет ответить за свои кровавые дела. И его объяснения не могут быть оправдательными аргументами для международного трибунала.
Зы. При всей теперешней интеллигентности - за преступления Гиркина тоже грозит суд.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 5
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
Вы как-то хотели повидаться и забыли на назначенную встречу явиться - ...не солидно, мистер ничто. Вы же не из Пскова пешком собирались?... 
и сотней разнообразных тем вас устраивать перестанет. Вы правы, их поддержание так трудоёмко... 
Не волнуйтесь, рушьте спокойно, кому сейчас нужна культура, образование, спектакли и картины?... 
Надо, чтобы он хотел стрелять и убивать... 
...и впрямь) не имею право ездить на «Порше»?... 
Бородай - преступник. Поздно или рано, но обязан будет ответить за свои кровавые дела. И его объяснения не могут быть оправдательными аргументами для международного трибунала. 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума